ДВА
ЖЕЛАНИЯ

Название выставки отсылает к стихотворению поэта Серебряного века Саши Чёрного, которое оказывается созвучно нашему времени. Одних это время побуждает на новые свершения, других — на глубокую рефлексию и замирание. Последние строки стихотворения с желанием поэта «уснуть, проснуться лет через сто» становятся пророческими для особняка, который после долгого перерыва на очень короткое время вновь встречается с искусством, но уже совершенно другим по форме и содержанию. Художники представили размышления о желаниях сегодняшнего дня — собственных и чужих — через живопись, графику, объекты, аудио- и видеоинсталляции.

Почти всегда желания связаны с детством, когда ждешь их исполнения самым чудесным образом; потом они становятся все призрачней, а некоторые преследуют нас всю жизнь. Художники рассуждаю то несбыточности желаний, о хрупкости жизни, красоте и увядании, любви и печали, в конце концов — о ненужности что-то желать и делать. Многие из работ сделаны специально для проекта и вступают в диалог с пространством особняка и интерьерами, создавая четко выстроенный нарратив о мечтах нашего времени —и мечтах вне времени.

Повествование начинается с наивного, искреннего и детского. Первая работа на выставке — живописный холст Юлии Вирко «Дом скалолаза». В своих произведениях она балансирует на грани фантазии и реальности, создавая сложные образы, в основе которых лежит путешествие вглубь своих ощущений. Сюжеты живописных работ художницы становятся символичными для выставки — то маленький герой пытается дотянуться до дома на дереве, то растерянный человек перед экраном будто раздвоился в поисках пути — и не требуют интерпретации, приглашая зрителя разглядывать детали и искать смыслы. Одновременно с Вирко команда «ТОЙ» предлагает свою «игру».

Объект из серии «Потребление», расположенный в центре сохранившейся мраморной лестницы особняка — недосягаемая свеча . Это понятный импульс: если свеча — ее хочется задуть, если волшебная палочка — ею надо размахивать, если бокал — то допить, если спичка — то зажечь, если деньги — ими хочется обладать, если бутылка — выманить из нее Джинна. С этими объектами в пространстве особняка Морозовых зритель сталкивается неожиданно, словно это случайно забытые вещи из другой эпохи, сделанные нарочито наивно.

Когда мы говорим о желаниях, то часто переносимся в детство, когда мечты безграничныи полны свободы. «Детское» становится главной темой новой серии работ Родиона Китаева. Художник расспрашивал разных людей про детские мечты и на основе их рассказов создал небольшие картинки: они стали окнами в вышитом панно.«Спутники-воспоминания», как их называет Китаев, не исчезают, а упрямо преследуютнас сквозь десятилетия.

На камерных зеркалах из серии «Заветные желания» возникают образы из гаданий: ритуалов, когда вслух произносятся самые сокровенные чаяния. Фрагменты текстильного объекта «Седьмой лепесток» разлетаются, будто в сказке Валентина Катаева «Цветик-семицветик». На их месте возникают керамические головыс ярко выраженными эмоциями, как у масок из античного театра — следы ритуальных шрамов.

Детские желания могут быть забыты, но засечки от них остаются с нами навсегда, а оторванный лепесток продолжает кружить в поисках магического средства осуществления мечты. И непременно должен появиться тот, кто способен махнуть хвостом, крылом, лепестком, высунуться из бутылки (или фляжки) команды «ТОЙ» или холста Юлии Вирко и сказать: «Я исполню все твои желания». И конечно, хотелось бы, чтобы этот кто-то оставался с нами и дальше— пусть даже запросы будут становиться все прагматичнее.

Здесь может прийти на помощь золотая антилопа, к которой отсылает живописная работа «Когда остановиться» Вирко. Художница не изменяет своему принципу и продолжает работать с холстами как с пазлами, что заставляет зрителя мечтать, вспоминать, ностальгировать, находить знакомое и додумывать.

Волшебство — волшебством, но чудеса случаются нечасто. Мы все блуждаем в лесу cвоих мечтаний, сомнений, мыслей, окутанные туманом непонимания. «Заблудившись в лесу, встречу голубой туман» — так называет свою работу Анна Быстрова, для которой таинственный лес становится главной темой ее художественной практики.

Одна из картин Быстровой отсылает к советскому диафильму 1985 года «Сказки старого сада», где заросший сад — это место, полное загадок. Художница живет и работает в дачном доме, в окружении леса, дарующего умиротворение и вдохновение.

В рутинном круговороте дней мы забываем про свои мечты, но иногда сталкиваемся сними вновь нос к носу — или глазав глаза, как в работах Ростана Тавасиева и СашиНестёркиной. Поразмышлять о времени, которое в нашу эпоху разогналось настолько, чтоостается лишь отсчитывать дни, приглашает серия из семи живописных работ Тавасиева.Эти холсты — результат семи дней наблюдения за закатом в родном для художникаАбрамцеве.

Чувство умиротворенияот пейзажей нарушают маленькие глазастыепушистики, которые подглядывают за зрителем. Или это вы сами подглядываете за собой,пытаясь ответить на вопрос, кто вы и чего по-настоящему хотите? Вода, небо ивнимательный взгляд становятся зеркалами, и в них нужно хорошенько всмотреться,чтобы разобраться в себе.

Иначе задуматься о времени и мечтах предлагает в своей инсталляции Саша Нестёркина. Объекты Нестёркиной мимикрируют под исторические, но на самом деле этоумелые ловушки, вовлекающие в размышления о времени, хрупкости жизни, красоте и увядании, любви и печали. Залитое бетоном и свечным воском пианино, бра из веток, словно вросшее в стену, и затерянное в «рафаэлевских» росписях зеркало напоминают о том, что сто лет назад в этих залах звучала музыка, горели свечи, сверкали хрусталем люстры и раздавался звон бокалов.

С тех пор многое в особняке изменилось; и даже пройтись по залам, как прежде, уже не получится: исторический пол скрыт за советской «елочкой», люстры утрачены, а некоторые проемы заделаны навсегда. Например, тот, где расположена инсталляция «...Я пленен в переливных снах, в завивающихся круженьях...», название которой отсылает к любимому стихотворению художницы Максимилиана Волошина.

Случается так, что наши стремления, планы и мечты вдруг рушатся в один день. Мы не в силах что-то изменитьи оказываемся окружены вязким пространством, из которого ищем выход, и иногда кажется, будто это сражение с нечистой силой. О желании жизни и стремлении сохранить в себе этот огонь рассуждает в своих работах Мила Гущина. Ее огненный герой из серии «Сомнения» «перепрыгивает» из графикив живопись и вышивку. У Гущиной есть и другие образы: кто-то этот огонь зажигает сам и несет другим, кто-то стоит на распутье, раздумывая: раздувать ли его?

Или отойтив сторону и подождать, как делает герой большой акварели «Мечтатель». Живописный холст «Хранитель огня» дает подсказку к еще одному объекту команды «ТОЙ»о потребительских желаниях — деревянным деньгам . Сохранившаяся изразцовая печь в бывшей столовой- трапезной Алексея Викуловича Морозова на самом деле — раскрашенный гипсовый сейф, обманка, как и имитация деревянных резных украшений в псевдорусском стилена стенах и потолке зала.

Инсталляция под названием «Эй, вы куда?» Дарьи Киселёвой и Ульяны Подкорытовойпродолжает размышления о желанном. Круговорот из убегающих тарелок — этонедосягаемый праздник и застолье. Блюда-раковины будто перебрались с фасадаособняка.

Их строй неровен: часть раковин обрели зооморфные конечности, остальныепредпочли антропоморфные черты. Блюда несут свои дары по замкнутому кругу безостановки, их хоровод един, но походки разные. Каждый из посетителей может решитьдля себя сам, какой дар ему ближе и почему подношения цикличны.

Продолжением темы ускользающих желаний становится аудиоинсталляция НиколаяОнищенко «Любовь не имеет конца» (Аmоrе Durе Sаns Fin). Название отсылаетк работеитальянского художника-маньериста ХVI века Аньоло Бронзино. На его портретеЛукреции Панчиатики, хранящемся сегодня в галерее Уффици, есть крошечная деталь —еле заметная надпись, выгравированная на колье девушки и вынесенная художником вназвание произведения. Такое внимание к деталям важно и в графическом листе, который предваряет вход на «вечеринку». Фраза «Аmоrе Durе Sаns Fin», на первый взгляд цельная, на самом деле содержит ошибку.

Первое слово написано на итальянском языке, продолжение — на французском. Мы оказываемся в неустойчивой ситуации, которая начинает рассыпаться при внимательном рассмотрении. В бывшем кабинете Морозова за перекрытой ограждением лестницей мы слышим громкую музыку. Вспышки света выхватывают детали, но увидеть зал целиком невозможно — как и попасть на эту вечеринку. Вход на ступени перегорожен заградительной лентой. Мысли обрываются звуком, взгляд цепляется за фрагменты фантастического интерьера, который нам не позволяют рассмотреть целиком.

«Закрытая вечеринка» направляет нас в будуар в стиле рококо, где сохранилась коллекция французских шпалер ХVIII века с романтическими сюжетами. Архитектор Федор Шехтель придумал специальную люстру, которая дает рассеянный матовый свет — чтобы не выгорали краски на шпалерах. И конечно, в этом зале всегда должны висеть тяжелые и плотные шторы, защищающие от солнечных лучей: шпалеры нуждаются в темноте. Людмила Баронина создала для этого зала масштабные текстильные работы под названием «Стонв летнюю ночь». В центре ее внимания — сохранившиеся исторические гобелены с любовными мотивами.

В работах Барониной от романтических барышень и юношей остаются одни скелеты, а желания вновь оказываются недостижимыми и разбиваются о придуманные фразы: «Ты сегодня, каки вчера, в меня совсем не влюблена»; «Я сад из роз тебене обещала»; «Я к вам пришла, а вы ушли в себя, свидание опять не состоялось». Художница создает иллюзию обмана. Мы оказываемся в облаке романтизма и «стонов о любви»,но при ближайшем рассмотрении выясняется, что обладать желаемым — невозможно. Одна из работ цитирует фразуиз предыдущего «готического кабинета», где на ступенях лестницы сидит гном, а в его раскрытой книге написано: «Аrs lоngа, vitа brеvis» — «Искусство вечно, жизнь коротка». Эта фраза становится пророческой в судьбе хозяина усадьбы. Для Барониной она — рассуждение о более широком восприятии любви.